Российское ПО и процессоры, тайваньская фабрика и кризис микросхем

Политический философ Калифорнийского университета в Сан-Диего Бенджамин Браттон (Benjamin Bratton) подает стек как набор новых, наложенных друг на друга государственных границ, причем все они соответствуют физической территории. По умолчанию стек преимущественно американский, ведь именно там вырос интернет. Но другие страны пытаются разнообразить собственные стеки: одни видят в них новые возможности, а другие пытаются уберечься от якобы угроз. ЕС с его амбициями стать мировым сверхрегулятором всего цифрового, создает, как ему представляется, стек более открытый, не привязанный к запатентованным технологиям и монопольным приложениям. Собственные цифровые системы возводят Индия, Япония и Тайвань.

Мудреная система цифровых КПП под названием "Золотой щит" или "Великая китайская стена" позволяет фильтровать трафик со сравнительной легкостью: благодаря масштабам китайского рынка подконтрольные компании из местных охотно берутся удовлетворять потребности пользователей, а государство получает все необходимые ресурсы для слежки и наблюдения.

Поэтому они согласны достигать своих целей поэтапно, внедряя в интернет новые механизмы контроля и стимуляции, хотя поначалу он развивался без надзора и был открыт для своих западных создателей.
Россия начинала с сугубо реактивных попыток свести к минимуму предполагаемый вред, однако ее действия постепенно приобрели системный характер. Следует отметить три метода: создание отечественных технологий, контроль проходящей информации и, главное, создание базовых служб, лежащих в основе всей системы.
Начнем с технологий – микропроцессоров, серверов, программного обеспечения и тому подобного. Хотя в России есть известные фирмы в этих областях – "Байкал" и "Микрон" по полупроводникам, ABBYY и "Лаборатория Касперского" по программному обеспечению – по большей части компании и госорганы предпочитают западные товары. Доля российских компаний на мировом рынке полупроводников в 2020 году составила менее 1%, по информации базы данных EMIS. В серверах и бизнес-программах ситуация почти аналогичная.

Правительство попыталось перезапустить завод по производству чипов в подмосковном Зеленограде на месте провальной советской попытки создать собственную Кремниевую долину. Но в авангард рынка он вряд ли выйдет. Таким образом, хотя в России разрабатывается все больше чипов, почти всех их производят по контракту южнокорейский Samsung и тайваньский TSMC. Поэтому дальнейшая их разработка может сильно пострадать из-за санкций. Еще одна проблема заключается в том, что они не всегда на высоте. Некоторые эксперты сомневаются в возможностях отечественных процессоров "Эльбрус", разработанных Московским центром SPARC-технологий.

Что касается ключевых приложений, в том числе для сетей мобильной связи, то Россия по-прежнему сильно зависит от западных поставщиков – Cisco, Ericsson и Nokia. Поскольку считается, что из-за этого страна уязвима для атак из-за рубежа, министерство промышленности при поддержке Ростеха, государственного гиганта по вооружениям и технологиям, требует, чтобы сети следующего поколения 5G строились сугубо на российском оборудовании. Телекоммуникационная отрасль страны с этой задачей, похоже, не справляется. И тому есть ведомственные препоны. Российские спецслужбы, силовики, не хотят отказываться от оптимального для 5G диапазона частот. Единственная фирма, которая поставляет дешевое оборудование на альтернативных частотах, – это Huawei. А холдингу, за которым предположительно стоит китайское государство, российские силовики тоже не доверяют – как и их западные коллеги.

Именно на аппаратном уровне российский стек уязвимее всего. Санкции в ответ на российское вторжение на Украину, наверняка приведут к тому, что Америка будет относиться России так же, как сейчас к Huawei. Изготовители микросхем по всему миру, пользующиеся американскими технологиями для разработки или производства товаров Huawei, обязаны получить экспортную лицензию от Министерства торговли в Вашингтоне, а выдается она редко. Если те же правила коснутся и российских фирм, то всякому, кто решится продавать им чипы без лицензии, грозят отдельные санкции. В итоге поток микросхем в Россию иссякнет до жалкого ручейка.

Благодаря разнообразию эта система явно менее уязвима для санкций – в этом случае они уже не столь привлекательны как рычаг воздействия. Если Alphabet и Meta перестанут предлагать в России услуги YouTube и WhatsApp, Америке будет труднее как развернуть против России собственную межстековую войну, так и отключить российский интернет на более глубинном уровне протоколов и подключений. Россияне же в своей массе перейдут на отечественные приложения, и Путина это вполне устроит.

Что касается программного обеспечения, то российское правительство крепит спрос своими закупочными возможностями. Государственные учреждения, от школ до министерств, призваны отказаться от американского программного обеспечения – вплоть до офисного пакета Microsoft Office и базы данных Oracle. Правительство поощряет и создание альтернатив иностранным потребительским сервисам вроде TikTok, Wikipedia и YouTube.
Здесь упор на отечественных производителей смотрится убедительнее. По данным крупнейшего в мире закупщика рекламы GroupM, российская компания "Яндекс" делит поисковый рынок страны с Google. Вместе с гигантом соцсетей VK она заработала в прошлом году на рекламе $1,8 миллиардов – более половины рынка. В десятке самых скачиваемых приложений российские "ВКонтакте" и "Одноклассники" соперничают с американскими (Facebook, Instagram) и китайскими (Likee, TikTok).
Благодаря разнообразию эта система явно менее уязвима для санкций – в этом случае они уже не столь привлекательны как рычаг воздействия. Если Alphabet и Meta перестанут предлагать в России услуги YouTube и WhatsApp, Америке будет труднее как развернуть против России собственную межстековую войну, так и отключить российский интернет на более глубинном уровне протоколов и подключений. Россияне же в своей массе перейдут на отечественные приложения, и Путина это вполне устроит.

Как и в Китае, в России растет число "суперприложений" – наборов цифровых услуг, где у отечественных поставщиков очевидное преимущество. "Яндекс" – не просто поисковая система. Он предлагает услуги такси, доставку еды, потоковую передачу музыки, цифрового помощника, облачное хранение – а в будущем настроен на беспилотные автомобили. "Сбер", крупнейший российский банк, присматривается к аналогичной "экосистеме" услуг в надежде превратиться в технологический конгломерат. Только за первое полугодие 2021 года он вложил в информационные технологии целый миллиард долларов – примерно столько же, сколько крупные европейские банки.

Структурные перемены в ИТ-индустрии несколько облегчают "русификацию". Возьмем облачные технологии. Российские центры обработки данных используют дешевые серверы из готовых деталей и других легкодоступных комплектующих, а бóльшая часть программного обеспечения берется из открытых исходников. По словам Дмитрия Гаврилова из исследовательской компании IDC, шестеро из десяти крупнейших поставщиков облачных услуг в стране – отечественные. Он говорит, что самые успешные из них отходят от патентованных технологий западного производства (за исключением чипов). И, как и на Западе, в облачной сфере в России "выстрелили" специализированные поставщики – amoCRM, Miro и "Новые облачные технологии".

Попробуйте в другой раз
Если на Украине дело дойдет до драки, российский стек пройдет испытание на прочность санкциями, а, возможно, и другими атаками. Затраты могут оказаться высоки: страна лишится возможностей, а ее сети деградируют. Россия может впасть в зависимость от китайского оборудования и программного обеспечения. Этого опасаются даже ее собственные элиты – и едва ли это можно будет считать победой Запада.

Чем бы ни кончилась такая межстековая, по выражению Брэттона, война, Кремль показал потенциальным подражателям, насколько полезно взять под контроль все доступные уровни интернета и сблизиться с возможными попутчиками. Новые формы государственного строительства предполагают новые виды влияния и дипломатии и новые пересечения интересов – вплоть до войны.

— На самом деле дела с ним не так уж и плохи. Никто просто не ожидал, что санкции будут настолько серьезные.

По факту мы подготовились к ситуации, когда нам перестанут поставлять оборудование. У нас есть собственное программное обеспечение для базовых станций, и оно уже не зависит от зарубежного
Мы можем самостоятельно его развивать и дорабатывать. У нас довольно много опытных и квалифицированных специалистов, способных писать ПО.

С точки зрения приборостроения и создания аппаратуры — пайка, наладка, упаковка всего в корпус — тоже, по большому счету, все отработано. Например, наши индустриальные партнеры, компания "Элтекс" или компания "Микран", вполне с этим справляются. В принципе, в России есть много компаний, которые делают оборудование вполне неплохого качества и по приемлемой цене.

Разработка полностью собственной конструкторской документации для аппаратных платформ тоже готова. Мы даже выпустили маленькую серию из пяти опытных образцов, до конца года постараемся выпустить еще десять.

Однако все эти успехи не то чтобы сводятся к нулю, но очень сильно обесцениваются, поскольку микросхемы, которые стоят внутри приборов, внезапно пропали с поставок. Раньше такой запрет касался только специализированной элементной базы. Например, высокочастотный мощный транзистор для передатчиков нельзя было купить у американских и японских компаний, потому что он относится к категории двойного назначения — его используют в военной радарной технике. Хорошо, что у нас есть зеленоградский "Миландр", который делает что-то похожее, не очень серийное, но очень близко. Это почти то, что надо. Считай, часть импорта заместили.

Но никто не ожидал, что нам перестанут поставлять обычные чипсеты Intel, которые стоят практически в любом сервере и десктопе. Однако действительность такова, что мы теперь не имеем к ним доступа. В итоге у нас есть программное обеспечение, готовые дизайны аппаратной платформы, завод для производства, но выпуск наладить нельзя, потому что нет микросхем.

Здесь надо уточнить, что импортозамещение всегда начинается с софта, следующий этап — это аппаратная платформа, а потом уже собственные микросхемы, то есть электронная компонентная база. Рассчитывать сейчас на использование только отечественной ЭКБ — это невероятная утопия.

Из-за санкций мы не можем не только получать зарубежные микросхемы, но и производить собственные. "Эльбрус" и "Байкал" в любом случае изготавливаются на TSMC в Тайване. Там нам в производстве отказали, то есть мы даже не можем свои дизайны микросхем заказать за рубежом.

Таким образом, если говорить про импортозамещение элементной базы, нужно сразу иметь в виду собственные фабрики, которые позволят производить необходимый набор электронных компонентов. Увы, я даже не представляю, сколько нужно сил, времени и средств на это потратить.

— Мы одни такие?

— Нет, утешает, что в современном глобальном мире это везде так. Почти любая страна, попади она под такие же жесткие санкции, окажется в похожей ситуации. На сегодняшний день только несколько государств имеют однозначно гарантированный доступ к элементной базе. К примеру, Huawei тоже зависит от американских микросхем. Запрети завтра США поставку оборудования со своей интеллектуальной собственностью — Huawei не сможет их производить. Но Китай уже проделал огромную работу по созданию фабрик, разработке софта, производству собственной электронной компонентной базы и постепенному переводу аппаратуры на чисто китайские компоненты.

Про три этапа импортозамещения и уникальную ситуацию, из которой надо выжать все
— Про время — в прошлый раз ты говорил про 15 лет очень напряженной работы, чтобы сделать целиком свой телеком.

— Именно так. Надо выстроить всю отрасль. Не только написать софт, но и подогнать все остальные технологические процессы, чтобы не зависеть от зарубежных поставщиков. Или хотя бы иметь альтернативы.

В конце февраля — начале марта мы были в Барселоне, на Всемирном мобильном конгрессе. Улетали туда последним российским бортом, обратно добирались через Египет. Рисковали, конечно, но эта поездка была нужна. На конгрессе мы очень плотно общались с китайскими компаниями. Они говорят, что у них уже появляются дизайны чисто китайской элементной базы, но пока эта ЭКБ значительно слабее, чем та, которую разрабатывают по американским технологиям. То есть даже Китай все еще находится в зависимом от США положении. Так что про 15 лет — правда. Это очень тяжелая работа. Придется делать ее постепенно.

— А как операторы будут выживать сейчас?

— Думаю, первым шагом операторов в текущих условиях будет попытка использовать в качестве аппаратуры так называемые уайтбоксы (whitebox) — платформы общего назначения. Не специализированные аппаратные платформы базовой станции, а, например, какой-нибудь сервис Х86, который стоит в любом дата-центре. Хорошая новость, что мы придерживались парадигмы OpenRAN — открытой сетевой архитектуры. С самого начала наш софт можно переносить на разные аппаратные платформы.

Я предсказываю, что ближайшие года полтора-два операторы начнут пересаживаться на разные платформы — на те, что смогли достать. Кстати, недавно мы с МТС добились значимого успеха в этой области — запустили базовую станцию 5G под управлением нашего софта на реальной сети оператора. Весь процесс был устроен по следующей схеме: мы предоставили МТС только свой софт, а они сами приобрели серверы для цифровых блоков и приемопередатчики. Причем эти радиомодули были не от традиционных вендоров "большой пятерки". Оператор собрал разномастное "железо", купленное на открытом рынке, поставил сверху наш софт и запустил базовую станцию 5G, которая показала скорость более гигабита в секунду на коммерческом телефоне. Станция была подключена к реальной сети МТС, использовались обычные "симки". Этот кейс — прообраз того, как придется работать: будем стараться переделывать доступные потребительские платформы в базовые станции.

Следующий этап — переход на китайские компоненты. Хотя полной уверенности в их доступности у нас тоже нет по понятным причинам. Америка сейчас оказывает беспрецедентное давление на Китай, чтобы тот не помогал России. Тем не менее шанс получить китайские компоненты выше, чем американские. В этом сомнений нет. Надо потихоньку переделывать дизайн аппаратных платформ и софт под китайскую элементную базу.

Тут, конечно, есть свои нюансы. К примеру, языковой барьер: у китайской ЭКБ обычно нет документации, описаний, техподдержки на английском языке. Еще один фактор — время.

Отношения с американскими поставщиками полупроводников выстраивались годами, наверняка придется пройти этот путь заново уже с китайскими вендорами
Третий, последний этап — некий предел импортозамещения — своя элементная база. Но наладить собственное полупроводниковое производство — это очень тяжело, сложно и дорого. Правда, какие-то шаги уже предпринимаются. Насколько я знаю, выделили деньги на разработку российского литографического оборудования. Некоторые специальные газы, которые используются для производства микросхем, у нас производятся в нужном качестве.

Серьезных каких-то нанометров в процессе разработки пока еще не достигли, но в районе 65 наши уже могут что-то сделать. Постепенно процесс идет. Он займет десятилетия, но на этом пути самое важное — не сворачивать и не останавливаться. Есть старая японская пословица: "Быстро — это медленно, но без перерывов". От себя добавлю: и в нужном направлении. Нужно не останавливаться, потихонечку двигаться вперед, и тогда что-то может получиться.

— Если вы идете сквозь ад — идите не останавливаясь.

— Да. При этом еще не до конца произошел перелом в сознании людей. Многие до сих пор верят, что все временно. Условно говоря, закончатся боевые действия, санкции откатят, все вернется на круги своя, и мы будем жить счастливо. Это не так.

Безусловно, McDonald's и Coca-Cola вернутся, а вот технологические санкции никуда не денутся. Никаких предпосылок к этому нет, даже если мы остановим эту спецоперацию. У нас не будет возврата к предыдущей жизни. Придется двигаться вперед.

— Как тебе с этим?

— Это уникальная ситуация, раз в 100 лет такое бывает, а то и реже. Если мы сейчас ей не воспользуемся, то история нас не простит. Нам надо выжать из этой ситуации все. Сейчас вообще не должно остаться людей, которые говорят: "Зачем это нужно России?" Пришло время понять, что ничего другого не осталось и мы скатимся в каменный век, если не создадим свое.

Конечно, на первых порах можно, условно говоря, снять оборудование с сетей из удаленных и малонаселенных регионов и использовать его для поддержания работы инфраструктуры в миллионниках. Но такая каннибализация — это, очевидно, путь в никуда.

Так что в любом случае нужна своя разработка на всех уровнях — софт, аппаратные платформы, ЭКБ. Своя разработка требует самого главного — того, что у нас всегда вызывает проблемы и страдания: кадры. Проблемы решают люди, а не программы, технологии или софт. Каким бы умным ни был софт, разработку ведут люди, специалисты, профессионалы. Именно на людях все держится.

Про новую электрификацию, пятилетки и удержание костяка инженеров
— Как с людьми дела?